Мне кажется, что немецкий язык приводит к депрессии, не случайно, на нём разговаривали Шопенгауэр, Ницше, Кант и Гегель. Генрих фон Клейст называл их «прусскими пессимистами, депрессантами и меланхоликами». Грубая и обильная немецкая пища лишь усиливает этот эффект, а литры пива, выпиваемые ежедневно немцами за обедом и ужином, превращают депрессию в вялотекущий и вязкий необратимый процесс. Стоит ли потом удивляться, что те, кто за ужином слушали Баха и Генделя, на завтрак заливали ипритом и огнемётами английские окопы у Вердена и на Марне, заживо сжигая себе подобных, а после посещения опер Вагнера в Байройте-строили гигантские фабрики истребления «людей второго сорта»-Аушвиц, Берген-Бельзен, Дахау. Или, может быть, это были всё разные люди?
Видимо так, и не стоит здесь смешивать суп и мух: Гёте, Новалис, Каспар Давид Фридрих, Ницше и Хайдеггер пусть остаются по одну сторону этого морально-исторического уравнения, а Гаусгофер, Круппы, Гесс, Гитлер, Рем, Розенберг и вся нацистская мясорубка с её ритуальными песнопениями и гигантскими аутодафе-по другую? Карл Густав Юнг в первой послевоенное статье в 1946 году, в одной из швейцарских газет, написал о том, что те, кто выступал на стороне нацистов в Германии и те, кто были противниками нацистского режима-это были одни и те же люди и национальное осмысление и принятие этого факта потребует слишком много времени, так как вина немцев-безмерна.
Перед началом Первой мировой войны большая часть так называемой «кроткой международной интеллигенции» вполне наивно полагала, что немцы, как культурная и прогрессивная нация, вскормившая своей арийской кровью и молоком альгойских коров бессмертные гении Бетховена и Шиллера, не станут применять отравляющие газы в военных целях и ни в коем случае не будут разрушать уникальные готические соборы с помощью полевой артиллерии.
О том, как это «не произошло» можно почитать у Пруста в его трогательных эссе-«Памяти убитых церквей» и «Смерть соборов», в которых затворник из Комбрэ резко обличает варварство германской армии. Особенно болезненно было воспринято им разрушение исторических храмов-в частности, знаменитого Реймского собора в Шампани, превращённого в руины германской полевой артиллерией в сентябре 1914 года.
Закончилась Первая мировая и измученное страданиями и смертью обновлённое человечество возликовало от уверенности в том, что теперь то уж точно ничего подобного не произойдёт в будущем. Ну да. Можно долго перечислять географию слепой человеческой наивности: Ковентри, Ленинград, Бухенвальд, Орадур и многие другие топонимы, ныне чётко связанные для большинства из нас с примерами безмерной жестокости «человека разумного», но это, вряд ли, поможет что-то понять о деяниях тех, кого история ничему не учит!
Не буду скрывать тот факт, что я люблю немецкую культуру, и Гендель, Рильке, Каспар Давид Фридрих не менее для меня близки, чем Чайковский, Блок и Крамской, но я всё же не могу себе никак представить советских солдат в 1945 году, разрушающих, например, дом-музей Иоганна Гёте в Веймаре или надгробие Эммануила Канта в захваченном Кёнигсберге. Зато не представляет определенной сложности вообразить себе «культурный вандализм» солдат и офицеров вермахта и зондеркоманд в музее Льва Толстого в Ясной Поляне и в доме-музее П. И. Чайковского в подмосковном Клину.
Что за особая жестокость присутствует в коллективной немецкой душе? Карл Густав Юнг относил это на счёт некой психологической неполноценности немцев, неискренности и их параноидального стремления доказать всему миру свою априоральную правоту. Вернер Бергенгрюн писал об уверенности немцев в своём совершенстве и фанатичном желании переделать весь мир по своему «идеальному» образцу. Гюнтер Грасс в «Жестяном барабане» откровенно показал, что есть такое немецкая самость в её самой нелицеприятной форме, а Лукино Висконти в «Гибели богов» представил на суд зрителей инфернальную сущность коллективного древнегерманского Оно, как именовал этот феномен немецкий психоаналитик, доктор Георг Гроддек в своей работе «Das Buch vom Es».
Пожалуй, ближе всего к истине, в определении того, что же такое немцы, был замечательный итальянский писатель Умберто Эко, написавший об этой нации следующее в своём великолепном романе «Пражское кладбище», безжалостно и мастерски бичующем национальные предрассудки и социальные суеверия: «Злоупотребление пивом лишает немцев способности хотя бы в малейшей мере почувствовать свою вульгарность. Наивысшее выражение их вульгарности-что они не стесняются собственной немецкости. Хвалятся чревоугодником Лютером, безнравственным монахом, и радуются, что он испаскудил Священное Писание, переведя его на немецкий язык. Кто-то сказал о них, что они дурят себя двумя главными европейскими наркотиками: алкоголем и христианством. Тщеславятся своей глубиной. А вся-то глубина-то, что язык их мутен, не имеет ясности и не выражает того, что полагалось бы сказать».
Конечно, кто-то может с этим поспорить.
01.06.2018
