Не помню, когда я умер в последний раз. Бог милостив. Может быть это было ранней весной, когда особенно хочется жить, вдыхая аромат цветущих яблонь и померанца. Было ли это в Брюгге или Турнэ, хотя могло быть и в совсем другом месте: у забвения, как и у смерти нет ни временных ни пространственных ориентиров. Хвала Всевышнему!
Женщина увлеченно читает старый манускрипт, погружая в чрево книги свое не дюжее внимание. Тишина. Ее изумрудно-зеленое платье в складках шелестит луговой травой и стрекочет на швах невидимыми кузнечиками. Попробуйте описать аромат весеннего луга и Вам, возможно, станет понятно лирическое настроение, отпечатанное на миловидном лице сей знатной госпожи. Как ее имя?
Успокаивающе потрескивает огонь в камине, лаская яркими языками пламени холодное пространство остывшей за минувшую ночь гостиной.
Мой отец называл ее Магдаленой, а я, кажется, Варварой, впрочем, отец и меня именовал Роже, хотя я всегда почитал себя Рогиром. Как звали моего отца? А мою мать? Была ли у меня мать? Наверное, была, иначе зачем бы я столь скрупулёзно и филигранно лассировал тончайшей беличьей кистью этот тончайший травяной узор на шелковом платье Святой Варвары. Или Святой Магдалены? Впрочем, Магдалена не могла быть Святой, ведь она была блудницей! Хотя откуда это может быть мне известно? Все это случилось еще до моей смерти (какой из них?). Или после нее?
Однако, суть ни в этом: эта потрясающая луговая зелень нарисованного мной платья хороша как блуднице, так и Святой. Хвала Всевышнему! Какая изумительная зеленая краска. Она и спустя столетия выглядит просто потрясающе. Из чего я тогда ее приготовил? И я ли ее приготовил? А может это был он, мой подмастерье? Шустрый такой мальчонка, которого я называл Ван дер Вейден.
Мне иногда кажется, что мир вокруг нас похож на монастырский дормиториум: мы все в этом мире погружены в коллективный беспробудный сон, а все вокруг нам просто снится. Мы иногда просыпаемся, чтобы перейти из одного мира в другой и тут же засыпаем вновь. И так до бесконечности. Возможно, потом я более подробно объясню эту свою странную мысль. Потом. Когда это потом? Трудно объяснить: у этого «потом» нет ни временных ни пространственных ориентиров, а только эфемерное кажущееся движение взгляда наблюдателя к бесконечно далекой точке света, стремящейся удержать наше внимание на краю перманентно удаляющегося от нас в никуда горизонта… не знаю, может потом, потом…
18.11.2014
